Статья переведена Светланой Бородиной.
В определенном смысле ядерные материалы направляют наше внимание на живость и реактивность всей материальной жизни. Ядерные элементы, такие как уран, радий, торий и плутоний, регулярно пропускают электроны в процессе, известном как радиоактивный распад или ядерная дезинтеграция, вступая во взаимодействие и непредсказуемым образом преобразуя себя и других (см. Barad 2007).
В то же время, ядерные события и места также часто представляют собой разрывы, будь то детонация ядерного оружия, расследование ядерных катастроф, создание новых проектов в области ядерной энергетики или отходов, или основание новых шахт для поиска ядерных элементов. С этой точки зрения, ядерные события, такие как ядерная катастрофа на АЭС Фукусима-1 в 2011 году, каким-то образом сигнализируют о разрыве, подразумевая, что до этого регион Фукусимы не был затронут разрушительными энергиями и эффектами ядерного. Ядерный актор входит, вызывает разрыв и покидает мир, навсегда изменив его.
Как объясняет историк и антрополог Габриэль Хехт (2014), формы “ядерности” – технополитические режимы, возникающие вокруг вещей, считающихся “ядерными”, – не являются заданными, единообразными или стабильными. Они возникают, меняются и реагируют. Сравните, например, различные политические истории и интерпретации, связанные с инвестициями в ядерную энергетику и ядерную медицину, или даже с их соответствующими отходами.
Эта предстоящая серия объединяет трех ученых – Томоки Биркетт, Максима Поллери и Кирсти Хоуи, — чьи этнографические исследования посвящены жизни, связанной с разрывами и реакциями ядерных материалов, событий и мест. В этой серии они рассказывают о том, как их работа ставит под сомнение общепринятое понимание ядерных событий. Вопреки распространенному представлению о таких событиях как о разрывах, эти ученые показывают, что вместо этого они являются непрерывными в рамках долгосрочных историй расы, науки, гендера и труда.
Как фокус на материальности радиации позволяет нам по-новому понять реактивные и разрушительные системы власти- такие как империализм и колониализм поселенцев – которые распространяют и рассеивают ядерные вещи в нашем мире? Как мы можем сформулировать вполне реальные последствия и загрязнения ядерных “событий” и в то же время оставаться внимательными к преобразующим энергиям колониальной власти и эпистемологии?
Яма для хранения низкоуровневых отходов на объекте национальной безопасности в Неваде. (Анон, дата неизвестна)
Томоки Биркетт раскрывает чреватую последствиями репродуктивную политику постфукусимской Японии, принимая во внимание описание собеседником усилий по борьбе с облучением как хентай, а также анализирует суждение о том, что японские матери, выступающие против ядерной реконструкции в позднекапиталистической Японии, являются извращенцами и аберрантами. Как описывает Биркетт, настоящий момент маркирован следами имперской логики, которая стремится контролировать воспроизводство, отчасти стигматизируя тех, кто, как считается, является “недостаточно продуктивным”.
Государственные дискурсы позиционируют тех, кто не согласен с государственными стандартами и политикой в области радиации, не только как невежественных и плохо информированных, как и следовало ожидать, но и как дискриминирующих и вредных для женщин. Таким образом достигается “фашистская инверсия насилия”, утверждает Биркетт, когда объекты государственного насилия одновременно позиционируются как источники вреда и исцеления, а их материнская идентичность используется как оружие для дискредитации их проблем и их участия в создании “целого” национального государства. Ссылаясь на таких ученых, как Лу Корнум и М Тай, Биркетт ставит вопрос о том, как такая ситуация требует от нас деформировать (или разложить?) нормативные формы, такие как “граждане”, а не прибегать к ним.
Максим Поллери вводит в разговор обычные ядерные нарративы виктимности и поврежденных тел с подходами к исследованию поствиктимности (см. также Polleri 2019). Он предостерегает нас от возвышения дискурсов сопротивления над другими способами отношения к радиации и даже приспособления к ней.
В разительном контрасте с исследованием Биркетт о матерях с маленькими детьми, стремящихся покинуть зараженные города, Поллери фокусирует наше внимание на пожилых мужчинах-фермерах, охотно возвращающихся в облученные регионы, чтобы омолодить землю и посевы.
Этот контраст показывает напряженность между гендерным разделением производства и воспроизводства. Он также подчеркивает важность возраста не только как социологической категории, содержащей набор дифференцированных поколенческих норм, но, что очень важно, как фигуры, в которой биология, течение жизни и представления о самой жизни встречаются и расходятся. Реальный и воспринимаемый риск радиационного воздействия и мощности дозы облучения различаются между маленькими и большими телами, между молодыми и старыми клетками, а также между до-репродуктивными, репродуктивными и пост-репродуктивными телами.
Кирсти Хауи исследует бюрократические последствия добычи желтого кека в рамках широкой добывающей экономики и правовых аппаратов Австралии. Она предостерегает нас от того, чтобы рассматривать опасный призрак радиоактивности в ядерном загробном мире как главную фигуру его силы. Ведь именно обыденные бюрократические пути и протоколы, которые урановый рудник вырезает на благожелательном языке контракта, формируют и ограничивают возможности коренных общин вести переговоры с государством (см. также Howey 2020).
Хауи также расширяет масштабы времени и пространства, которые ядерные технологии и их биологические эффекты обычно делают видимыми. Таким образом, катастрофа на Фукусиме может быть прослежена до Австралии и бюрократической жизни желтого кека. Такой подход делает явными социальные связи между сообществами, пострадавшими от ядерного оружия, и цепь обмена и причинно-следственных связей, от которых зависит ядерная травма. Возможно, он предполагает новые альянсы, на основе которых могут развиваться глобальные способы социального действия.
Рассеивание, утверждает Барад (2007), “одновременно является вопросом сущности и значимости” (3). В материализации материалов, таких как ядерные изотопы, мы можем найти “приглашение жить справедливо”, если мы будем отзывчивы и ответственны (xi). Этнографическое исследование этих трех ученых направлено на это приглашение, показывая, как ядерные материалы внедряются и осаждаются, замечательные и обыденные, чтобы дать нам новое понимание ядерности, когда она возникает, изменяется и реагирует любопытным образом.
Оставайтесь с нами в ближайшие недели, чтобы узнать о трех отдельных работах!
Список литературы
Barad, Karen. 2007. Meeting the Universe Halfway: Quantum Physics and the Entanglement of Matter and Meaning. Durham, NC: Duke University Press.
Hecht, Gabrielle. 2014. Being Nuclear: Africans and the Global Uranium Trade. Cambridge, MA: MIT Press.
Howey, Kirsty. 2020. “The Ranger Uranium Mine Agreement Revisited: Spacetimes of Indigenous Agreement-making in Australia.” Transformations 33.
Polleri, Maxime. 2019. “Conflictual Collaboration: Citizen Science and the Governance of Radioactive Contamination after the Fukushima Nuclear Disaster.” American Ethnologist 46 (2): 214-226.
